Дядька картавый это заметил, но даже виду не подал. Прищурился снова:

— А вот коли вы, батенька, тги моих задания выполните, загадки газгадаете, отдам вам пгинцессу в жены. Полцагства не обещаю, самому мало, а дочь у меня еще одна есть. От пегвого бгака. — И пояснил для чего-то: — В дегевне живет.

Оглянулся Иван на Аленку, та ему успокаивающе кивнула — соглашайся, дескать, все путем.

— Ладно, — сказал Ваня. — Давайте ваши загадки.

Лысый кепку напялил, ладошки потер, привычно сощурился:

— А вы, батенька, в шахматы иггаете?

— Чего это? — поднял брови Иван, но тут же толчок в спину от Аленушки получил.

— Играем, играем мы, — поспешно сказала девица. — В обеденный перерыв только этим и занимаемся.

— Какой газгяд? — заинтересовался картавый.

— Любой, — решил не сплоховать на сей раз царевич.

— Ну-ну, — захихикал папа принцессы. — Тогда скажите-ка мне: если я на шахматную доску зегнышки стану складывать — на пегвую клетку одно зегнышко, на втогую два, на тгетью еще в два газа больше и так далее, хватит ли мне под те зегнышки вот этого мешочка? — Он, словно фокусник, достал из-за спины холщовый мешок, точь-в-точь в таких же дома Иван картошку хранил. — И сколько пгимегно хотя бы тех зегнышек получится — плюс-минус тысяча?..

— Да какая там тысяча!.. — усмехнулся было Иван, и очередной тычок от Аленки схлопотал. Красна девица на субординацию плюнула, поперед „шефа“ шагнула:

— Какая тысяча! — повернула она слова Иванушки в нужное русло. — Мы вам сейчас точно все выдадим — зернышко-в-зернышко.

— Ну-ну! — вновь захихикал дядька в жилетке. — Сколько вам вгемени дать? Недели хватит?

— Пару минут, ваше превосходительство! — вытянулась во фрунт Аленка, и теперь уже сама получила тычок в спину от Вани, который зашипел вдобавок ей на ухо:

— Какие пару минут? С ума сошла, что ли? Бери неделю, коли дают!..

— Спокуха, — шепнула в ответ красна девица и скинула с плеча сумку с ноутом. Раскрыла устройство, защелкала клавишами… Но тут Ваня кое-что вспомнил, вновь Алене в ухо задышал:

— Нельзя, Аленушка! Папа не велел волшебством пользоваться…

— Отстань, — дернула плечиком девица. — Это не волшебство. Обычная электроника.

— А-а!.. — успокоился царевич и стал через плечо Аленушке заглядывать, дивиться, как она с прибором чудным работает. Хоть и попривык Ваня маленько за время полета к этому плоскому ящичку, функционально слегка на его блюдечко схожему, но все ж никак поверить не мог, что без волшебства тут обошлось. Но Аленке он верил уже почему-то пуще чем себе самому.

Она же пока этакую штуку сделала: открыла на экране таблицу некую, где поверху буковки шли нерусские, а сбоку — цифры арабские. Спросила у лысого:

— В ваших шахматах клеток тоже восемь на восемь?

— Что ж мы — не люди? — обиделся тот.

— Тогда так, — сказала Аленка, набрала в двух левых клеточках таблицы цифры „1“ и „2“, выделила их и протянула вправо, пока крайним числом не стало „64“. Оно оказалось аккурат под буквами „BL“, отмеченными сверху. Потом красна девица вернулась к левому краю и под единичкой написала еще одну единичку, а вот под двойкой — нечто совершенно для Вани непонятное: „=A2*2“. Затем она выделила эту загадочную клеточку и тоже протянула ее вправо, под то самое „BL“. И в крайней клеточке Иван-недурак увидел испугавшее его число: „9223372036854780000“. Но Аленушка не остановилась на достигнутом. Она встала на соседнюю клеточку справа и опять написала абракадабру: „=СУММ(A2:BL2)“. Стукнула пальчиком по клавише, и в клеточке появилось еще более безумное число: „18446744073709600000“. Ваня только крякнул, но Аленка уже пихнула его локтем в бок:

— Говори!

— Я таких чисел и не знаю даже… — признался царевич. — Если примерно, то восемнадцать на десять в… раз-два-три-четыре… восемнадцатой степени…

— Кто-то мне точно обещал сказать, до зегнышка, — засмеялся лысый в кепке.

— Я обещала, — сказала красна девица.

— Ну, и скажи! — еще пуще развеселился картавый.

— И скажу! — мотнула головой Аленушка. — Восемнадцать квинтиллионов четыреста сорок шесть квадриллионов семьсот сорок четыре триллиона семьдесят три миллиарда семьсот девять миллионов шестьсот тысяч зернышек [2] .

Аленка глубоко и часто задышала, отдуваясь, а царевич с будущим тестем только крякнули — первый восхищенно, а второй — с досадой нескрываемою.

— Так что мешочка вашего не хватит, папаша! — отдышавшись, торжественно объявила Аленка.

— Ладно, ладно, — буркнул тот, пряча мешок снова куда-то за спину. — Это было лишь пегвое задание, газминка, так сказать… А вот втогое будет уже агхисложным, как миговая геволюция! — при этих словах папа принцессы простер правую руку вперед, словно указывал Ване с Аленкой верный путь. Но поскольку указывала ладонь в сторону конюшни, они туда не пошли.

— Мы готовы, — обменявшись с Аленкой взглядами, сухо обронил Иван.

— А задание такое… Покажите-ка мне, каким бы я был без богоды и без лысины! — Коварный правитель уже не захихикал, а громко, заливисто захохотал, повернулся и зашагал ко дворцу, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.

Ваня понуро опустил голову, но Аленушка пнула его под зад коленкой и крикнула лысому:

— Эй, дядя, ты куда?..

— Что? — остановился тот. — Это вы мне, судагыня?..

— А кому еще-то? Или вы все-таки не царь?

— Цагь, цагь, — вздохнул картавый. — Пгактически. У вас что, еще какое-то дело ко мне?

— Дело все то же, — сказала Аленка. — Только я юмора не поняла. Дали задание, а сами в кусты?

— Я не в кусты, а во двогец, — снова вытянул лысый ладонь, указывая теперь уже на стену из красного кирпича. — А вы, судагыня, не хотите ли сказать, что можете это задание выполнить?

— Как нечего делать.

— И что, тоже за две минуты? — в голосе экзаменатора послышались нотки заинтересованности.

— Ну, не за две… Минут за пять, максимум — за десять.

— Хогошо. Валяйте!

— Только вы кепку снимите, а то лысину не видать.

Аленка сняла с шеи чехол, достала фотоаппарат, навела на дядьку в жилетке, щелкнула. Потом сунула в руки Ивану ноутбук, подсоединила к нему проводочком фотик, защелкала пальчиками по клавишам ноута. Царевич выгнул шею и заглянул в экран. Оттуда с лукавым прищуром смотрел на него будущий тесть. Впрочем, не удивлялся уже недурак подобным фокусам — еще в корабле насмотрелся. А вот потом Аленушка его удивила…

— Загрузим-ка „Фотошопик“, — пробормотала она и принялась интенсивно двигать пальчиком по прямоугольной площадочке под клавишами.

Иван-царевич ахнул: усы и борода картавого стремительно убирались с портрета. А чуть позже лысину его покрыли черные кудри.

— Готово, — сказала Аленка и повернула ноутбук экраном к заказчику. Тот на сей раз даже крякнуть не смог, лишь промычал что-то да лысину поскреб.

— Для конспигации очень недугственно… — наконец вымолвил он. — Подагите кагточку?

— У меня принтера нет, — буркнула Аленка. — Давайте третье задание.

— Тгетье, тгетье… — забарабанил картавый пальцами по лбу. — Хогошо, пусть будет тгетье. Сделайте-ка так, чтобы мне плохо стало от того, от чего должно бы стать хогошо! А? Каково заданьице? — и он опять захихикал, вздергивая бороденку.

— Легко, — сказала Аленушка и вновь пробежалась пальчиками по клавишам ноутбука. Через пару мгновений из него послышалась музыка.

— О! Музычка! — обрадовался дядька и нахлобучил на лысину кепку. — Это хогошо. „Апассионаты“ Бетховена не имеется часом?..

Но тут следом за музыкой из ноута раздался и голос, который, судя по всему, пытался изобразить пение. Продолжалось это недолго — плохо стало не только лысому, но и царевичу, и Аленка поспешила прервать музицирование.

— Что это было? — простонал Иван-недурак после пары Аленкиных оплеух, приведших его в чувство.

— Повезло тебе, что не знаешь, — вздохнула красна девица. — Это Митя Лупиляк. От него Бессмертных балдел, пришлось записать. Сама-то я старый добрый хард-рок предпочитаю да хэви-метал — папа с детства приучил.